начальника штаба майора Димитриу Бельцетеску, командира 83-го пехотного полка подполковника Александра Петровича, командира 39-го артиллерийского полка подполковника Мирчи Бронеску, командира 2-го дивизиона 40-го артиллерийского полка подполковника Виргиния Ионеску и штабного офицера капитана Грекова, сдавшихся в плен утром 26 января 1943 года на участке 422-й стрелковой дивизии 57-й армии. Опрос произведён на станции Садовая 26 января 1943 года. Производил опрос старший инструктор 7-го отдела политуправления Донского фронта капитан Дементьев с помощью капитана Грекова, знающего русский язык.
Основные показания давал начальник штаба дивизии майор Бенцетеску, остальные давали подтверждения и добавления. Военнопленные показали:
С 20 ноября 1943 года 20-я пехотная дивизия уже не существовала как боевая единица. Немецкое командование, не доверяя румынам, расформировало дивизию. Штаб дивизии с командирами полков был отделен от своих частей, а личный состав распределён между 297-й и 371-й пехотными дивизиями немцев. Штаб был поставлен под надзор немецкого командования, и в нем постоянно находились два немецких офицера, которые докладывали в штаб 6-й армии о поведении и настроениях работников штаба и, с другой стороны, информировали штаб румын о положении на фронте. Однако об окружении нам ничего не было сказано, и мы узнали об этом только из русской листовки-ультиматума. Одним из приставленных офицеров был капитан Бениг из штаба 4-го армейского корпуса.
«Нам запретили слушать радио, – говорит начальник штаба, – нас перестали снабжать продовольствием, и вообще на каждом шагу нам подчёркивали, что мы плохие союзники, и что для Германии от нас нет никакого толка. Солдат наших также держали под надзором, многих из них перевели на хозяйственные работы в тыл. Над ними всячески издевались, не давали им есть, и они вынуждены были питаться кониной, причём, нередко ели дохлых лошадей.
Сначала дивизия насчитывала 15 000 личного состава. Состояла из 20-й пехотной бригады (91-й, 82-й и 83-й пехотные полки) и 20-й артиллерийской бригады (39-й и 40-й артиллерийские полки). К 20 ноября в дивизии осталось 5200 человек личного состава».
В положении отрыва от своих войск штаб пробыл до 25 января. 25 января у немцев началась паника, со многими частями была потеряна связь. Приставленные к нам офицеры сбежали в свой штаб, сказав нам собирать своих солдат и занимать оборону.
Утром 26 января в наш штаб пришёл ваш лейтенант из 204-й стрелково дивизии вместе с перешедшим к вам ранее нашим поручиком Аностанеску и передал нам предложение вашего командования сдаться в плен. Предложение это было принято нашим генералом без особых колебаний. Офицеры штаба приняли это как наилучший выход из создавшегося положения. Солдаты были рады. К этому времени мы собрали около 1500 человек своих солдат. 800 человек пришли вместе с нами, остальные вместе с генералом попали в какую-то другую вашу часть (командир 20-й пехотной дивизии бригадный генерал Ромулус Димитриу попал в 64-ю армию вместе с остальными солдатами [численностью] около 700 человек).
На вопрос о том, были ли раньше настроения среди офицеров и солдат о сдаче в плен, майор Бельцетеску заявил: «Были, были у многих. Откровенно вам сказать, мы ненавидели немцев, и особенно в последнее время. Я лично убеждён, что Румыния воюет не за свои интересы. Румыния воюет на Германию. В начале войны были настроения реванша за Бессарабию, но теперь, я уверен, не только наши солдаты и офицеры, но и многие на родине не рады, что мы ввязались в эту войну. Мы понесли огромные потери. О бесполезности сопротивления под Сталинградом для нас было ясно.
Об ультиматуме мы узнали из ваших листовок. После некоторого обсуждения мы решили, что факт предъявления ультиматума действительно был, что это правда. Некоторые из нас думали, что рано или поздно немецкое командование вынуждено будет принять ультиматум, но мне кажется, что Паулюс не мог этого сделать. То, что произошло здесь, под Сталинградом – это очень значительный факт, и капитуляцию немецких дивизий здесь, под Сталинградом, Гитлер не мог допустить.
Русские действовали очень удачно. Будучи в окружении, мы не раз искренне удивлялись, откуда у русских взялась такая сила. Особенно успешно действовала ваша артиллерия, и надо сказать – била она довольно точно. Мне кажется, что половину всех потерь немцы и наши части понесли здесь от артиллерии».
Опрашиваемым было рассказано о том, что в районе малой излучины Дона (Распопинская) в 20-х числах ноября капитулировали 5-я, 6-я и 13-я румынские дивизии вместе с генералами и штабами. После этого им был задан вопрос: какое влияние на румынский народ окажет факт разгрома такого количества румынских войск на Восточном фронте?
Майор Бельцетеску: «Возможны даже и волнения, но Румыния не самостоятельна, и немецкие власти, наблюдающие за румынским правительством, разумеется, примут все возможное, чтобы не допустить этого. Румынский же народ не может остаться равнодушным к этому факту, и в скором времени в Румынии следует ожидать серьёзных происшествий».
Подполковник Боронеску: «Этот факт и немцы, и настоящее правительство Румынии постараются всеми средствами скрыть от румынского населения. Но Гитлер потребует от Антонеску новых войск, особенно теперь. Тогда встанет вопрос: куда же делись посланные дивизии? В конце концов, это станет известно. Трудно сказать, что будет в Румынии, но это катастрофа для нас».
Подполковник Петрович: «Мне кажется, что Румыния в скором времени просто должна выйти из войны. Гитлер предпримет все, чтобы не допустить этого, только из политических соображений. С военной точки зрения, как союзник, Румыния уже не представляет для Германии никакой ценности».
Вопрос: как Вы относитесь к Антонеску, его правительству и его политике? Высказывания всех опрашиваемых сводятся к тому, что Антонеску и его правительство являются только оружием в руках немцев. Они все делают под нажимом Германии.
Майор Бельцетеску заявил: «Конечно, если бы Румыния с начала войны не выступила бы на стороне Германии, при более твёрдых руководителях ей бы удалось сохранить нейтралитет, как некоторым другим странам. И это было бы самое лучшее для нас. Надо вам сказать, что перед самым началом войны и в первые её месяцы в военных кругах настроения были воинственными, и объявление войны было встречено этими кругами с подъёмом. Разумеется, Антонеску мог бы и теперь предотвратить дальнейшие бедствия нашего народа, если бы он повёл политику, направленную на выход из войны. Но он этого не сделает. У него не хватит настойчивости. Кроме того, в Румынии ещё есть такие руководители, которые надеются на благополучный исход войны для Румынии».
Опрашиваемые охотно отвечали на вопросы и заявили: «Мы рады успехам русских. Теперь-то уж война должна скоро кончиться».
Капитан Дементьев [подпись]